Виталий Фесенко
Из нового. 2000-2005 г.г.

Каждому свое

           Алексею Клидзио

Кому-то Моцарта играть,
           Кому - Сальери,
Кому-то "страсти в клочья рвать"
           В немом партере,

Кому-то - в небо вознестись,
            Расправив крылья.
Кому-то - по земле трястись
            В телеге пыльной.

Кому-то с ангельским лицом
            Строчить наветы,
Кому-то нищим мудрецом
            Бродить по свету!

Кому-то суждено влачить
             Ярмо богатства,
Кому-то выпало постичь
             Земное братство.

Кому-то в вечности звучать
             Судьбой великой;
Кому-то горестно молчать
             В толпе безликой.

Пусть кто-то жизнь свою проспал
             В довольстве сытых,
Другой - в борьбе себя сжигал
             В годах изжитых!

Познав кромешной темноты
             Огни, потопы,
Искал в лучах своей звезды
             Пути и тропы.

Нам выбрать роль себе нельзя -
              Судьба от века
Ведет кончиной нам грозя...
Но как трудна для всех стезя -
              Быть Человеком.

06.11.2000 г.

Зимние цветы

Зима взяла разбег по декабрю,
Отбросив шутки и забыв отсрочки, -
Урезав дни и удлиняя ночки,
Она в безумье рвется к январю.

А я с надеждой все еще смотрю
На словно обезумевшие почки -
Проклюнулись зеленые листочки,
И я желаньями весны горю -

Я все пишу, спешу вцепиться в слово,
Как будь-то, нет душе креста иного;
Но чтоб я помнил, что всему свой срок.

Мне ангел дал ненастною порою,
Как мне немой укор и как урок,
Цветы весны, расцветшие зимою.

Поэзия

          Вячеславу Евсееву

Пора, пора
          за слово зацепиться,
И в нем сгореть,
          и снова возродиться,
И вверх ползти
          по брошенной стезе
Навстречу радуге весенней
          и грозе
В долины неизведанного рая;
И новью мучаясь,
          любя, порой страдая,
Срывать
     затасканную серость оболочки
С обыденных вещей,
          к которым глаз привык,
И в каждом слове,
          в каждой новой строчке
Вскрывать
          неведомый доселе лик
Того, что знал давно,
          но так и не постиг.

  Покрова,  14.10.2000 г.

Весенний этюд

Опять февраль - коварный зачинатель года
Весне не уступил земную магистраль,
И вновь нас подвела проказница природа,
И снегом обожжен зарвавшийся миндаль.

А вешние цветы - как серые обноски
На фоне белоснежной скатерти зимы.
Посланцы ранние, предвестники весны
Лежат увядшие - безжизненны, неброски:

Но февралю конец - продуман план природы,
И торжествует март - цветенья властелин.
Он зачинатель вешних сказок и былин,
И вечный символ возрожденья и свободы!

Вскипает пеной белорозовый прибой
Садов цветущих, пробудившихся от спячки;
А в синеве небес неведомые прачки
Стирают облака и сушат над землей.

                             28.02.01

Дни рождений

                       В.Кривцову

Все чаще мы справляем дни рождений;
И вот - еще один промчался год,
И нет, как в детстве, светлых сновидений -
Все реже ощущаем мы полет;

Но Бог взамен дал мудрости зачатки, 
Любовью сердце черствое смягчил, 
Вселил надежду, дал душевных сил 
Смотреть вперед и верить - все в порядке.

И стала жизнь на вкус теперь острей, 
А доброта - тепла и лучезарна. 
Забыв безумство попранных идей,-
Смирив гордыню, избежав страстей, 
Должны мы жить
		светло,
                	спокойно,
				благодарно.

Зов поэзии

Истосковалось сердце по перу
И сонмы образов давно ждут воплощенья,
Но в многолюдном суетном миру
Душе так трудно обрести уединенье;

Где можно не таясь, войдя в себя, 
Перебирать свои несметные богатства 
И все препоны и преграды раздробя, 
Проникнуть в сферы поэтического братства,

Где откровенье чувств и языка,
Поэзии великой сопричастность
Сближают континенты и века,
И возрождают в музыке стиха
Любовь и нежность, и святую страстность.

Простой цветок, бегущий с гор ручей 
И вечный смысл природы сокровенной, 
И чудотворство будничных речей, 
И запах ладана, и таинство свечей -
Все обретает смысл в поэзии нетленной.

Возрождение

                    Сестре Элеоноре

И снова, как с цепи безудержно сорвусь 
Из белого стиха в рифмованные ямбы, 
И за сонеты херсонесские примусь,
Еще вчера я не поверил в это сам бы...

И тянет вновь извлечь из слова смысл.
Преодолеть ограничений строгих форму
И на концах словесных коромысл
Стихии возмущать подобно шторму;

И выпить даль морскую, как вино, 
Взлететь над твердью, оперясь крылами, 
Как глину жизнь свою взмесить руками 
И воплотить, что Богом суждено.

И, удивляясь возрожденью, не стареть,
Цветение весны опять встречать мальчишкой
И упиваться ею, как любимой книжкой, 
И снова сердцем и душою молодеть.

Память

Из бездонного бывшего прошлого, 
Догорают где наши года, 
Как скелет обгоревшего остова, 
Помню явь обретенного острова 
И утрату его навсегда...

Только запахов смутные знаки, 
Да в степи обезумевшей маки -
Смесь коварства любви и тепла, 
Словно милость, мне память дала, 
Чтоб мелькнувшие вдруг ощущенья 
Бередили мне сердце тоской;

Но чтоб помнил я боль униженья 
Чтобы жег меня стыд пораженья, 
Пронесенный бескрылой судьбой, 
Память бросила мне отраженье 
Спешно прожитой жизни пустой.

Владимировский собор
(Усыпальница адмиралов)

Как бесценной короной, собором 
Был увенчан над городом холм 
И вскипали молитвенным хором 
Отголоски рокочущих волн, 
Освящая кресты адмиралов, 
Что покоятся здесь в тишине. 
Имена их стена сохраняла, 
Как и память о Крымской войне.

Но аллея цветущих каштанов 
Тянет вниз, где громадою встал, 
Предназначенный для великана, 
Из гранита седой пьедестал. 
Как колос неприступного вида, 
Встав к священному храму спиной, 
Руку вытянул бронзовый идол 
Указующий путь нам иной.

Но твой купол светлее и выше 
Шишковатой его головы, 
А напев православный, что слышен, 
Вновь поет воскресенью хвалы. 
И черты твои святы и строги-
Что тебе всей земли суета, 
Ты вознесся над миром убогим 
Золотым осияньем креста.

Над тобою столетья невластны, 
Пощадила тебя и война, 
И, как прежде, звучат громогласно 
Адмиралов твоих имена. 
Пронеслись времена запустенья, 
Отреченья от отчих могил 
И весенний порыв обновления 
Оживить и тебя не забыл.

Даже вождь с указующей дланью, 
Златоглавье с крестами рубя, 
Предавая святыни попранью, 
Не сумел отлучить от тебя. 
Очертанья твои величавы, 
Средь неверия мертвых пустынь 
Ты вознесся над городом славы 
Утвержденьем великой державы, 
Возрожденьем российских святынь.

Рождественский звездопад

                   внучке Кате

Нынче звезды побелели
И пропал их блеск и хлад -
Хлопья с неба полетели,
Знать, как груши перезрели
И обрушились на сад,

И на землю, и на море,
Что берет на душу грех,
И в цветочном с небом споре
В синем йодистом рассоле
Растворяет белый снег.

Но живет воспоминаньем
Убеленный снегом сад,
И звучит святым посланьем
Долетевший с опозданьем
Летний щедрый звездопад.

               25.12.01.

"Назовите мне школу, которая научила бы чувствовать?" - восклицает Дидро. Нет такой школы. Есть ли правило, изучив которое можно стать поэтом? Я знаю одно - нужно родиться с незримой скрипицей в груди, дарованной Богом, и если услышишь ее звучание, обретешь свой собственный духовный, удивительно цветной и добрый мир поэта, полный сомненья, маяты и прекрасной музыки. Мир утонченных и красивых твоих людей.
Вот о таком мире творца повествует Виталий Фесенко.
"...Каков твой крест, такая и молитва, но нет обиды, что удел таков - нам выпал лучший из крестов".

Борис Цытович,
член международного "Пен-клуба"
Литературный Крым, №9-10 (60-61),
14 марта 2003 г.

Творчество

	 	«Как посох твой тяжел,
		И путь тернист, художник...»

 		*
Трудна стезя, дарованная Богом
Кому дано творить,
		  с того и спрос. 
И путь усыпанный...
		   шипами роз 
Для многих стал
	 «заслуженным» итогом. 
А если он
	  как пальцев пятерня? 
И музы завлекают,
		 как Цирцеи? 
Нет от болезни этой
		    панацеи, 
Не утолить
	   прожорливость огня. 
С небес сойдя,
		божественные звуки 
Меня тревожили,
		как ветер паруса, 
Кoряво губы
	    выжимали голоса 
И порождали
	    сладостные муки. 
С усердием и трепетом
			невежды, 
Я примерял искусства,
		      как одежды, 
И эта страсть ветвилась и
			  росла, 
Но дело было вовсе
		  не в кокетстве -
То жадность
	    буриданова осла 
Меня трясла,
	     как малярия в детстве 
И все дороги
	     обойти звала; 
Была мне каждая из них
			мила, 
И я никак не мог
		остановиться, 
Чтоб грозовым дождем
		     пролиться,
«Пробиться,
	 протаранить»,
		     взять рубеж... 
И эта незамеченная брешь 
Осталась незалатанной,
			как днище 
Пропоротого рифом
		  корабля... 
Так не хватало
		верного руля, 
Чтоб избежать потерь
		     и пепелища... 
Но я не знал еще,
		 что истина проста: 
Каков твой крест,
		 такая и молитва;
Меня приворожила
		 красота, 
Звала
	тысячеглазая палитра, 
Но я боялся
	    белизны холста. 
Проста, как знак,
		  конструкция креста, 
Но что есть совершенней
			для распятья?
Влекут крестов суровые объятья -
Ведь жизнь без творчества
			 уныла и пуста.
Но нет обиды,
		что удел таков -
Нам выпал
	  лучший,
		 самый светлый из крестов.



		* *
Моей душе
	  все близко, вожделенно 
И то что тленно
		и нетленно... 
И глыбь морей
		и неба высота, 
Непостижимая как вечность
			  пустота -
Все для творца -
		 добыча, откровенье, 
Bсe пища
	 для святого вдохновенья: 
Тепло доверчивого
		  мягкого зверька -
Зайченка серого,
		 бездомного щенка; 
Покой и тишина
		предутренней прохлады, 
Таящие в себе
		 и муки ада; 
Лампады пред иконою
		    горенье 
И тленье осенью
		ночного костерка; 
Влечет меня
	    сиянье острой стали 
Дамасского клинка
		  с подтеками зари, 
И ветры перемен -
		  леванты и мистрали, 
Что паруса надежд,
		  как тряпки, в клочья рвали, 
Пытаясь разыграть
		  безумное пари;
Текучая прозрачность
		     у стекла, 
Слеза дождя,
		что по стеклу стекла; 
И все, что из земли
		    произросло, 
Ветвилось, колосилось
		      и цвело, 
Природы простота
		 и прихотливость -
Неторопливость
		вечного резца 
Отца небесного;
		И не строптивость 
А вдохновенность
		мудрого лица, 
В котором есть
		святая справедливость 
Не гения,
	  но мастера творца... 
И пламя зыбкое
		простой свечи, 
И тени птиц
	    в загадочной ночи, 
И мрамора каррарского
			свеченье,
Как зарожденье 
		жизни изнутри...
Возьми все то,
		что служит вдохновеньем
И мир неповторимый 
		   сотвори.


		* * *
«Сотри случайные черты»
			беды, 
Мечты бесплодные
		 безжалостно сотри -
Они пестры,
	    как сон непостижимы 
И так ранимы,
	     как идеалы красоты. 
И я ловил
	  их бестелесный луч, 
Забыв, что ключ...
		  потерян, 
А замки 
От каждой необузданной
			строки
Живут в немом
		и тайном напряженьи, 
Скрывая
	зарифмованный финал... 
Я ключ искал,
	     я бился в исступленье, 
То находил,
	   то вновь его терял, 
Накал  душевного  порыва
			 и боль игриво 
В слова,
	как в клетку зверя
			   загонял, 
И замирал,
	  как на краю обрыва, 
Подняв мечту,
	     как лошадь
			на дыбы...
Но не дано уйти нам
		    от судьбы,
Слабы уловки наши,
		  ухищренья - 
Когда вступает в битву
			провиденье 
То предрешен
	    исход борьбы.


		* * * *

О, сколько нужно нам
		     терпенья
И каждодневно - рабского труда, 
Чтоб эта грубая,
		словесная руда, 
Не убоявшись
		божьего суда, 
Вдруг обрела
		зерно предназначенья, 
И вспыхнув,
		как сверхновая звезда, 
Легла на лист
		живой строкой
				стихотворенья.


		* * * * *

Нас творчество влечет неодолимо, -
Хоть вечна суета и недосуг,
Но ухо жадно поглощает звук,
А глаз корыстно ловит краски мира,
И сущее не пронесется мимо -
Ведь нам не зря дарованы пять чувств;
Но немота, как смерть невыносима
И слово силится сорваться с бренных уст.
Звучат в душе посланцы сфер небесных,
Они, затронув сердца тайную струну,
Освобождают птиц из клеток тесных,
Гармонии не нарушая тишину.
И то, что в памяти хранится, воплотится,
Как в глине оттиск созидающей руки...
Дрожит перо - исчерканы страницы
В отчайном поиске единственной строки -
Ведет художник сам с собою битву,
А звуки, краски и слова нам не враги.
Стихи творят, как мессу, как молитву,
Чтоб были вечны, 
			безупречны,
					высоки.

Весна 2002 г.

Дети войны

Я рос на севастопольских развалках,
Среди железа рваного я рос,
И с упоением копался в страшных свалках,
Вдыхая кинзы запах, а не роз.
На изувеченной земле, как наважденье,
Как павших крик - живым предупрежденье
Вскипали кровью маки средь руин,
Оберегая нас от бомб и мин,
Таились что в земле и ждали в нетерпенье,
Наполнив рыжей смертью сталь и медь,
Когда придёт их время прогреметь.
И эти взрывы страшные гремели,
А наши матери седели.
И хоть давно закончилась война,
Но ненасытностью своей она страшна;
И дело рук её коварных палачей-
Те сотни тысяч искалеченных детей.
Копались мы в окопах и траншеях,
Нам "штабом" был сожжённый бомбой склад,
И тяжестью войны висел на тонкой шее
Трофейный вороненый автомат.
Конечно, не стреляли наши "пушки",
(В затворе мне отец спилил боёк),
Но это были страшные игрушки,
Хотя в них был и мужества урок.
И каждый день мы шли в атаку строем,
Не пригибаясь на фашистский ДОТ -
3а Родину! За Сталина! Вперёд!-
Другого не было тогда вождя - героя,
Которому бы верил так народ,
Мы брали высоту за высотою,
А враг не смог ни разу нас убить -
Мы верили, что вечно будем жить
И упивались взрослою игрою.
Но иногда, вдруг, раздавался взрыв-
Война сводила с выжившими счёты
И смерть кого-то выбивала из игры,
Но продолжали мы "сапёрные" работы.
Нас привлекали пулемёты и снаряды-
Всё, что могло взрываться и стрелять,
И детский ум никак не мог понять,
Ну почему снаряды брать не надо?..
Я собирал и разряжал патроны,
Взрыватели с усердьем ковырял,
А этого "добра" вокруг ржавели тонны,
И всё-таки рванул в моих руках металл.
Стоял мальчишка взрывом оглушённый,
Дрожа от страха, бледный и немой,
А матери взметнулись обречённо,
Гадая на бегу: "Не уж-то это мой?.."
Но я не ведал, что тогда творил;
Хоть был я любопытен и беспечен,
Но не был, как другие, искалечен,
Конечно, это Бог меня хранил.
Земля была засеяна смертями,
Мы подрывались летом и зимой,
Но солнце согревало нас лучами,
Ласкало море пенными волнами,
А звёзды ночью потрясали красотой.
Так мы росли среди руин на пепелище,
Пропахшем порохом, металлом и огнём,
Хоть город был похож на мёртвое кострище,
Горды мы были тем, что в нем живём.
И с этих детских лет голодных, но прекрасных,
На выжженной земле, искромсанной войной,
Я Родину обрёл и не напрасно
Меня влечёт неодолимо, властно
Наш Севастополь - город мой родной.

                            15.03.2002 г.

НОВОГОДНЕЕ

К.Платонову, В.Евсееву

Чем дальше - 
        каждый Новый год
Приходит к нам быстрее,
И все быстрей круговорот
В природе, и острее
Все ощущенья бытия;
Но поводов все меньше
По-детски радовать себя
И вновь влюбляться в женщин...
Давно скукожилась шагрень,
Была что безразмерной;
Гипертония и мигрень,
Радикулит и нервы 
Напоминают чаще нам,
Что зрелость - где-то в прошлом.
Что в суете погряз ты сам
Средь жизни суматошной...
Но продолжает жизнь турнир,
Чтоб мы всегда трудились.
Нам кажется, что изменился мир,
Коль нравы изменились;
Но Бог, как в детстве, нам дает
Все те же солнце, море,
Весной сирень, зимою лед,
И счастья больше горя.
А мы с упрямством смотрим в даль,
Где юности просторы,
И нам утраченного жаль -
Там были выше горы,
И море было посиней,
И слаще мед и губы,
И кудри были попышней,
И были целы... зубы...
Но Бог, как прежде, щедро льет
Свой свет благой с Фавора,
Все так же звездный хоровод
Плетет свои узоры,
В снегах Кавказ, седой Памир,
Подснежник затаился...
Не изменился Божий мир -
Лишь я в нем изменился.

                    25.12.02, 12.12.04.

Откровенное признание

жене Вере

Ты грациозная лежишь на солнцепёке
И плоть твоя, как тень, растворена в тепле;
Но мы с тобой и вместе - одиноки
И каждый как бы сам гуляет по себе.
Я твой покой и словом не нарушу -
Любуюсь тихо совершенством божьих форм,
О, если б телу дал Господь еще и душу,
Способную зажечь зеленый светофор.
Я помню наше каждое свиданье,
Люблю ее и знаю - сам кумир,
Но не всегда царит меж нами мир,-
Порой любовь приносит боль нам и страданья.
О, как нежны и шелковисты лапки!
Прекрасен белозубый алый рот;
Но часто, после "сладострастной ласки",
Я вынужден искать вульгарный жгучий йод,-
В порыве страсти раздирала в кровь мне плечи,
И бедра вечно исцарапаны тобой...
Так мирно начинавшиеся встречи
Ты превращаешь часто в страстный бой.
Есть у тебя одна несносная привычка -
Меня любя, с пристрастием кусать...
Садизм в любви - не лучшая отмычка,
Тем более - не путь прямой в мою кровать.
Ты приходила ночью тихо, осторожно,
В постель тайком пытаясь заползти...
Терпеть мученья от тебя, конечно, можно,
Но это только, если не к кому уйти.
Коварный друг, я так к тебе привязан.
Минуты нежности и счастья коротки,
Но даже в играх помнить я обязан,
Что в мягких лапках скрыты коготки.
Ты, как зверек пушистый, но колючий,
Конечно, знаешь, как ты мне нужна,
А для соблазна свой имеешь ключик,-
Кокетка, ты всегда при мне обнажена.
Ты целомудренно вздымаешь к небу ноги,
Но в этом - грация, свобода, чистота!
А репутация отпетой недотроги
Тебя преследует, наверно, неспроста.
Ты прогибаешься изящно под рукою,
Когда ладонь моя, сползает по спине;
Ты - совершенство! Очарован я тобою
И чувства странные рождаются во мне:
Как будто бы назло не верящим невеждам,
Я - бескорыстен и не хочется грешить
И пробуждается в душе такая нежность,
Что хочется тебя прижать и... задушить.
И я готов тебе простить любые муки
И всех задавленных тобой невинных кур,
Чтоб только ты смогла в преддверии разлуки
Грудным контральто мне пропеть: Мур-Мур...
И против шерсти, что в квартире, протестуя,
Я вспомню дюжину других твоих грехов...
Но ничего с собой поделать не могу я -
Люблю пушистых кошек
                    и котов!
                              6.05.03.

Моим учителям

Пробиться бы пером своим несмелым 
К кагорте мной любимых писачей; 
Пусть я безродный, а дня них — ничей, 
Средь них слывущий вовсе неумелым; 
Но строчки их читаю, как свои, 
Распутывая тайные их нити, 
И вижу взлёты, пораженья и "грехи" —
Они виновники моих открытий, 
Вскрывающие естество событий, 
Срывающие рвань постыдной шелухи. 
Они все разны — то туманны, то легки, 
Они    как в бесконечность параллели, 
Хоть оболочки их давно истлели, 
Но души живы, так же высоки; 
И не пропало ни одной строки 
Того, что совершить они посмели...

Пусть что-то в жизни делал я "не так":
Не изваял, не написал, не создал,
А что нашёл — всё раздарил и поздно
Искать свой неразмененый пятак,
Ведь, всё равно, его я разменяю
И снова нерасчетливо раздам —
Мы ходим все по собственным следам,
Не зря к овалу я пристрастие питаю.
Случилось в жизни многое "не так",
Но всё ж не безнадёжный я простак,
(Бывают в жизни исключения из правил) —
Я творчество других "на жизнь себе" оставил,
Поэтов имена, как свет в душе храня.
Они — кормило, парус корабля!
Я никогда не изменю им, не предам;
И согреваюсь я у этого огня,
Соратники мои, друзья, учителя —
Волошин, Пастернак,
                  Тарковский,
                            Мандельштам
5.08.03 г.

Осенним каштанам

Григорию и Ие Шульман

Твой лист крылатый, семипалый 
Весной зажег свою свечу... 
Подсвечник вешний, запоздалый 
Тебе я гимн пропеть хочу. 
Хоть в мае все в тебе таится. 
Но лист для взлета уж готов, 
И нежный аромат струится 
От бело-розовых цветов. 
И стаи светлых откровений —
Горящих в кронах пирамид, 
Готовят нам сюрприз осенний, 
Познав пути для обновлений, 
Когда свечной шатёр сгорит. 
Когда придёт пора каштанов, 
Колючий свой сменив наряд, 
Освободившись от кафтанов, 
Падёт на землю рыжий град. 
Замедленно, покинув кроны 
И, сбросив острые короны, 
Летят шары, как в странном сне —
Удары гулкие, как стоны, 
(Но не внутри они — вовне) 
Звучат стаккато в тишине —
У осени свои законы. 
Щедра природа — столько лет 
Она творит свои причуды: 
Плодов янтарных гроздья — груды, 
И неземной осенний свет, 
И пёстрых листьев терпкий цвет, 
И небо с мрамором полуды. 
Тепло душе от всех щедрот —
Как будто за грехи прощеный 
И, снова в детство возвращенный, 
Ловлю их первозданный плод —
Литой, коричневый, лощёный. 
Его с пристрастьем рассмотрю —
Каштан подобен букварю —
Напоминая о свободе, 
Он учит нас любви к природе. 
И хоть давно я сед и стар, 
Осенней предаюсь нирване 
И три каштана, словно дар, 
Ношу всегда в своём кармане.
            9 октября 2003 г.

Возрождение (Россия)

Оплот неверия и пьяного веселья -
Языческая Русь хранилась пеньем птиц;
Но птица Сирин спит, хлебнув хмельного зелья,
И Алконост давно склонился пьяно ниц.
Но нашу землю не очистить от безверья.
Пока не оросит Господь святым дождём.
Который тыщу лет мы все не веря ждём,
Который смоет ложь и мерзость лицемерья.
И вот уже кипит небесная работа -
Громады облаков беременны водой,
И скоро отворят небесные ворота -
Прольется щедрый дождь над грешною землёй.
И Сирин, как сирень, под ливнем вновь забьется,
Сиреневатый хвост омыв златым дождём,
И он проснётся, и святой воды напьётся,
Но Русь спасётся искупительным огнём.
И пенье райских птиц услышит вновь Россия,
Забудет Алконост сивухи сладкий плен,
И в срок появится обещанный Мессия,
И вновь Святая Русь подымется с колен.
Сожжёт гроза огнём неверие Отчизны,
А веру обретя, у бездны на краю,
Российский всадник поразит копьём змею;
И Сирин запоёт, и Алконост капризный,
И "лета многия" подхватит Гамаюн.

			20 октября 2003 г.

Вопиющие в пустыне

Молчит библейское пространство,
И вновь беснуется орда -
С тупым постыдным постоянством
Живёт среди людей вражда.
Крик вопиющего в пустыне
Глотает жадно бездна - ночь,
Так было в прошлом,так и ныне
И из пустынь бегут все прочь.
Но вновь, как в раннем христианстве,
Тому назад две тыщи лет,
Спасенье наше в мессианстве -
Нести в народ Любовь и Свет.
И если сонмы одиноких
Во мраке хором закричат,
Придут предсказанные сроки
И хлынет с неба звездопад,
И оросит бесплодный камень
Животворящая струя,
Сожжёт холодный чистый пламень
Всё непотребство бытия...
Но должен сердцем и руками
Причастным к Свету
                быть и я.
20.11.03 г.

РОЖДЕСТВО

Сестре Эле

Утомлена своим разбегом
Земля покрылась белым снегом... ..,
На "Рождество, как приношенье,
Упал с небес пушистый снег -
Снежинок тихое круженье
И в чистый холст преображенье,
Как откровение для всех.
Тиха рождественская ночь;
Заботы сердце гонит прочь
И тянет ввысь, но звёзд не видно,
А нам впервые не обидно -
Ведь отражённым тёплым светом
Сияют тучи - образа
И, широко открыв глаза,
Мы постигаем чудо это;
А чудится, что сам Христос
Нам шлёт Любовь и греет душу...
Я вечной сказки не нарушу
И не разрушу светлых грёз.
7.01.04

Осенний ноктюрн

Осенний дождик за окном
Всю ночь нашептывал секреты,
И слезы лил о прошлом лете,
Простукивая жесть перстом.
Он дробью щедро посыпал
Отливов звонких инструменты,
Без спроса вскрыв апартаменты,
Будил всех тех, кто сладко спал.

  И грустных капель метроном
  Вдруг пробудил воспоминанья
  О том, чего не вспомнишь днем:
  О грезах детства, о скитаньях,
  Любви забытой, расставаньях - 
  О всем, что дорого в былом.

И я проснулся и не мог
Заснуть, не разгадав причину,
Как этот дробный строгий слог
Души затронул сердцевину?
Слезой туманились глаза
И память в прошлое бросалась,
А сердце тихо улыбалось
Услышав близких голоса...

  А грустных капель метроном
  Все оживлял воспоминанья
  О том, чего не вспомнишь днем:
  О грезах детства, о скитаньях,
  Любви забытой, расставаньях - 
  О всем, что дорого в былом.

А дождь по-прежнему невнятно
Все бормотал... Но как приятно
Услышать в том, что он шептал:
"Не спи... не спи..." И я не спал.
Он все шептал, но я не спал...

8.12.05

Новогодняя песенка

Пахнет снегом и хвоей -
Новый год, значит, близко,
Вновь снежинки, как искры
Над пожухлой листвою
Бестелесно кружатся
И неслышно ложатся,
Как причуда природы...
Так же падают годы
Незаметно, но быстро,
Устремляются в нети,
Наши головы метя
Сединой серебристой.

  Эти зимние сказки
  Как из детства салазки,
  Как чулок из-под елки,
  Где подарки таились;
  Эти детства осколки,
  Словно хвои иголки
  В сердце намертво впились.

Мандарин цвет и запах -
Вкус далекого детства.
Мы без тени лукавства
Прослезимся на запад,
Ведь туда улетели
И года, и метели,
Все шальные восходы,
Наши лучшие годы,
Где мы молоды были,
Ждали праздников светлых
И подарки  дарили
Нам сосновые ветки.

  Эти зимние сказки
  Как из детства салазки,
  Как чулок из-под елки,
  Где подарки таились;
  Эти детства осколки,
  Словно хвои иголки
  В сердце намертво впились.

28.12.2005